Фильм Жоли — история того, что делает с людьми война. Главные герои, серб Даниэль и боснийка Айла танцуют в клубе на явно не первом свидании, когда начинается бомбежка. Через несколько месяцев Айлу и многих других женщин забирают в военный лагерь сербов: убирать, готовить, обслуживать любые прихоти мужчин. Чтобы женщины были послушнее, некоторых насилуют сразу же на глазах у остальных. Айле повезло: главный у них — Даниэль, который спасает ее, называя своей собственностью. На протяжении всей картины ужасы, которые делают люди на войне, почти обходят Айлу стороной благодаря Даниэлю. Однако она все равно — его пленница. Любит ли Даниэль ее по-настоящему? Как относится к Даниэлю Айла? Невозможно понять, потому что все чувства в фильме искажены призмой войны и понятием «враг». Враг — твой бывший друг и сосед, твой учитель, твой возлюбленный. Война есть война.
Жоли и на пресс-конференции, и в других интервью настаивала, что очень старалась соблюсти баланс и не показывать одну сторону в этой войне. Между тем в фильме этот баланс явно нарушен. Все зверства, творящиеся на экране, делают сербы: выгоняют людей из домов, насилуют женщин, расстреливают мирных жителей и вышвыривают младенцев из окон. Боснийцы представлены жалкой кучкой партизан, галантных и человечных. Хотя финал картины несколько и переворачивает этот расклад, в целом впечатление остается одно: военные преступники в конфликте — сербы. Разумеется, Жоли не обвиняет отрыто кого-либо и не занимает чью-то сторону: она, скорее, на защите женщин, которые на войне страдают с обеих сторон. Плюс показывает, что и среди сербов далеко не все с радостью уничтожали мусульман: тот же Даниэль не хочет воевать и не понимает, зачем и кому нужна это война.
В картине нет откровенного смакования насилия, горы трупов, мозгов по экрану в рапиде и прочих ужасов, которые могла бы показать режиссер. Но, тем не менее, ее страшно смотреть — психологически. Страшно, когда соседи расстреливают друг друга. Страшно, когда солдаты идут на захват врага, прикрываясь женщинами. Страшно, когда человеческое покидает людей — кого-то сразу, кого-то, как Даниэля, шаг за шагом. Жоли как режиссер стремилась именно к такому эффекту: чтобы картину было некомфортно смотреть. Потому что война никогда не бывает комфортной.
Один из самых некомфортных моментов фильма
Для дебютной работы большой голливудской звезды «В краю крови и меда» можно назвать очень хорошим фильмом: это достойный труд режиссера, крепкие актерские работы и некомфортная, повторюсь, тема. Казалось бы, можно было и комедию, или драму об изнасилованных падчерицах, но нет — Жоли методично продолжает свой труд посла ООН, используя все возможности своей карьеры и положения. Уже за одно это ее можно уважать.
В интервью фестивальной прессе Анжелина подчеркнула, что ее очень беспокоил тот факт, что в конце прошлого века могло случиться подобное: в 40 минутах от Италии соседи убивали друг друга, и мир молчал. После войны актриса дважды побывала в зоне конфликта — как посол доброй воли ООН и затем на встрече с жертвами войны. Красота страны очаровала ее — равно как и ужаснула история происходящего. По ее словам, она почувствовала ответственность и необходимость рассказать своим согражданам — то есть американцам — что же происходило в краю крови и меда в то время. Анжелина сама написала сценарий, который позже пришлось отстаивать перед боснийскими женщинами-жертвами насилия на войне. Она не надеется, что ее фильм что-то изменит — но рассчитывает, что о случившемся в Боснии и Герцеговине будут хотя бы больше знать.
Анжелина и ее команда
На пресс-конференции вместе с Жоли был весь главный актерский состав, который говорил на отличном английском. Каждому актеру дали слово, попросив рассказать, как они попали в фильм и что для них значила эта работа. Каждый воспел Анжелину, давшую возможность выразить себя и свои переживания о событиях в их стране, и которая работала не как звезда, а как профессионал. Ванесса Глодьо (сестра Айлы) подчеркнула, что на чтение сценария у нее уходит обычно 2 часа, а этот она читала все четыре, потому что каждая страница для нее была болью. Юные актеры говорили, что сначала решили, будто это шутка — Анжелина Жоли снимает кино про войну, что затем увидев ее, прониклись ее стремлением рассказать о военных событиях, что Жоли ужасно им помогала и была просто как мать на площадке. Актриса все это время сидела и слушала комплименты в свой адрес с царским смущением и спокойствием, очаровательно улыбаясь каждому из говорящих. Жоли вообще держалась спокойно, уверенно и в то же время по-простому: смеялась, шутила и реагировала на происходящее как живой человек, а не голливудский манекен. Даже в последнем ряду чувствуешь, насколько мощная у нее харизма: в этом, скорее всего, и кроется основной успех актрисы.
Любящий режиссер и мать
Горан Костиц, сыгравший Даниэля, рассказал, что прослушивался 3 недели в Лондоне, затем еще раз перечитал сценарий и попросил личной аудиенции с госпожой Жоли — чтобы понять, сработаются они или нет (Жоли на этих словах иронично изогнула бровь). Пришлось лететь в Париж, где в это время была Анжелина, получить на встречу 4 минуты и убедиться, что актриса настроена серьезно. На вопрос о том, что для него было самым трудным в фильме, Горан трезво рассудил: в картине вообще нет ни одного легкого момента, трудным был весь фильм.
Жана Марьянович (Айла) провела детство в Нью-Йорке и вернулась в Сараево уже взрослой. Все отговаривали ее, убеждая, что актерскую карьеру надо делать в Голливуде, а не на родине — и, как видим, ошиблись. Жана говорит, что, пообщавшись с людьми и послушав истории о войне, поняла, как важно сделать так, чтобы ничто из этого не было забыто. Это, между тем, уже происходит: с каждым днем память о тех событиях стирается, поэтому фильм Жоли важен еще и как напоминание.
Относительно истории любви Айлы и Даниэля у актрисы такое мнение: «Мы не хотели напрямую говорить, была ли это настоящая любовь. Пусть зрители решают сами. Для меня история такова: это могла быть прекрасная история любви, но война все изменила. Фильм о том, как война меняет людей».
Раде Сербеджия, сыгравший генерала и отца Даниэля, у которого личные счеты к боснийцам-мусульманам, говорит, что был рад получить от Жоли именно такой сценарий. «Он не только о войне, но и о любви. Я прочитал много сценариев о войне в моей стране, и они мне все не нравились. У Анжелины — совсем другие акценты. То, что она сделала, очень важно для нашей страны».
Сама актриса-режиссер на пресс-конференции говорила мало и в основном отстаивала идею своей картины — в ней нет, нет чьей-то стороны. На вопросы журналистов, почему же все-таки история показана так черно-бело, Жоли ответила: «Это ваше восприятие фильма, а у кого-то оно другое. Это не документальное кино, а художественное произведение, это история о конкретных людях. Надеюсь, будут и другие фильмы на эту тему, где покажут больше боснийцев».
Прозвучал вопрос, зачем Жоли сняла по-настоящему жуткий эпизод, когда солдаты выбрасывают кричащего младенца из окна. «Именно потому, что я сама мать, и для меня это самый страшный кошмар. Такое нельзя замалчивать, нужно взять на себя ответственность рассказать об этом, показать это — чтобы такое больше не повторилось. Это война, на нее нельзя смотреть с комфортом. Поверьте, я могла бы показать гораздо больше ужасов, которые по-настоящему происходили, но дело не в них. Если вы заметили, в фильме нет рек крови и горы трупов — это сделано специально».
Режиссер-дебютант подчеркнула, что самым важным в работе над фильмом было то, что все — сербы, мусульмане, американцы — объединились ради того, чтобы снять эту историю. Она потратила на нее два года, нигде не снималась и пропускала тяжелый материал. Именно поэтому ее следующий фильм будет для студии «Дисней» — «что-нибудь легкое для детей, чтобы я и сама отдохнула от этой работы». Актриса намекнула на «Малефисент*», где у нее роль злой колдуньи, так что это будет по-любому интересно. Ну, а «В краю крови и меда» вы сможете увидеть сами уже 29 марта, когда фильм выйдет в российский прокат.
// автор Ольга Белик | 11.02.2012 | Настоящее кино
P.S.: Для комментирования необходимо перейти на сайт источника.
